Ирина Карасик об Алексее Гостинцеве

У Алексея Гостинцева отстраненная, волевая логика формы, столь заметная в картинах и Батурина и Зубкова, не является первичной. Живописный образ построен на полутонах и недоговоренностях,  лишен жесткой определенности. Формы словно пребывают в некоем томлении, не имеющем разрешения в пределах холста. Он любит сближенные неяркие  - «туманные» -гаммы, смягчающие очертания и словно развеществляющие изображение, переводя его из поля реальности в поле психологии, превращая в запись неявных душевных движений. Действительность здесь существует лишь как след, тень, отражение, оставшееся в сознании.

Мотив касания, связанный одновременно с формо  -  и смыслообразованием, - важнейший для его живописи. Это способ взаимодействия формы с формой, пространства с пространством, краски с поверхностью, руки с холстом, ЧЕЛОВЕКА с МИРОМ. Художник стремится поймать ускользающие мгновения в свои сети (недаром многие его композиции и строятся как легкие сетчатые структуры, а в иных эти сети плетутся из настоящих веревок). Используя новые приемы и материалы:  веревку, фольгу, гвозди, процарапанные прямо по изображению буквы, художник тем не менее остается полностью в пределах чисто живописного мировоззрения.

В почти абстрактной живописи Алексея Гостинцева угадываются реальные прототипы, и именно этим их полуприсутствием создается смысловое и пластическое напряжение произведения.

Ирина Карасик